Тема образования не сходит со страниц СМИ. Пусть, мол, электорат периодически пар выпускает. Но как-то все «аккуратно», «выверенно». Там, увы, цензура — конъюнктура — целесообразность…

На просторах интернета, казалось бы, проще: полная бесконтрольность. Но, если отбросить неуравновешенных троллей, флудеров-бузотеров, которым лишь бы поизощряться, в основном, ненормативно, да счеты друг с другом свести, в сухом остатке конструктивных материалов тоже не так много.

Предлагаю намеренно оставить за скобками данного обсуждения зарплату работников образования, бесконечную переделку стандартов в высшей и средней школе, пресловутый ЕГЭ, иначе просто утонем в стенаниях и скорби. Попробуем зрить в корень.

О проблемах образования криком кричим, а воз и ныне там. Давайте, в конце концов, честно признаемся друг другу: а нужно ли нам (себе любимым) и стране (по большому счету) такое высшее образование, каким оно стало за последние лет 15-20? Вузы просто «рубят бабло», принимая на платной основе сотни тысяч посредственностей, которых к высшему образованию и близко подпускать нельзя! Зато этот же контингент окончательно опорочил имидж рабочего человека: «чой-то я, с ДИПЛОМОМ, пойду гайки крутить? Подавай мне зарплату , «чтоб не стыдно было пацанам сказать» / должность / машину служебную, да не «Калину», упаси боже и т. п. – главное, чтобы ничего не делать, и ничего за это не было…» Знакомо? То есть учился «тяп-ляп», сессии проплачивал, в голове — пустота, но дай-подай мне ПОЛОЖЕНИЕ с первых дней работы! Смотришь анкеты выпускников вузов – средний балл «3,3», а меньше 15 тысяч никто не хочет!

А заочка? Понятно, что в 50-60-е годы прошлого столетия эта форма образования вывела в люди многих наших дедушек-бабушек. Но во что это выродилось сейчас? Ни один заочник сам контрольные не делает! Проще ведь купить!  И ведь до чего дошло? Если недавно эти контрольные решали для «любителей халявных корочек» студенты-старшекурсники и вчерашние выпускники-отличники, то теперь – сами преподаватели! Причем последних – не виню. Они много не берут-с. Виню государство, которое знает о проблеме, но продолжает штамповать липовых специалистов.

А новомодное дистанционное обучение? Знай сдувай из интернета ответы, копируй и посылай «экзаменатору». А на госэкзамене сиди с учебником на коленях – в скайпе-то не видно… Представляете? Вузу достаточно иметь комнатенку в 10 квадратных метров, пару компов с модемом и адрес электронной почты. Все!!! Ни лабораторий, ни аудиторий, ни профессоров, сединами убеленных, ни-че-го! Аккредитацию купим, не проблема. Мне, честно говоря, страшно. Ведь КАЖДЫЙ выпускник подобной «шарашки» трясет дипломом (чаще всего ГОСОБРАЗЦА) и требует трудоустройства!

При этом на другой стороне баррикады сидит работодатель (в том числе и государство!), который четко просек, что можно платить людям пять-шесть, максимум восемь тысяч рублей — и ничего ему за это не будет. Вернее как раз будет – сэкономленный фонд зарплаты. А это лишний джипчик себе, квартирка сынуле и абонемент на шоколадное обертывание для жены. ОБЩЕСТВО РАЗВРАЩЕНО, с одной стороны, ничем не подкрепленными амбициями, с другой — полной безнаказанностью…

Все, опять эмоции полезли. Пора предлагать.

Что делать?

1. Немедленно упразднить платное высшее образование, в том числе дистанционное, как полностью дискредитирующую себя отрасль. Высвободившую массу среднестатистических Митрофанушек направить в НПО и СПО (а вот эти заведения всемерно поддерживать и расширять!). Ликвидировать коммерческие псевдовузы и непрофильные специальности в государственных. (Юрист из станкостроительного университета — это фикция!) Подумать об упразднении заочного образования в трех-пятилетней перспективе, дав доучиться ныне поступившим.

2. Установить достойную (а главное реальную) минимальную зарплату в организациях любой формы собственности, наконец-то отвязанную от мифической потребительской корзины. Для Башкортостана это минимум восемь тысяч рублей с индексацией раз в полгода.  Причем вернуться к практике, когда рабочий, начиная с третьего разряда, зарабатывает больше начинающего инженера! Лучше рубля никто не сагитирует за престиж профессии!

3. Неустанно возвращать заслуженный авторитет рабочего человека, инженера-производственника, агронома и т. д.  и т. п. Государственным телеканалам прекратить зомбирование молодежи пошлятиной, выпускать в эфир социально значимую рекламу.

4. Оно же нулевое и важнейшее. Полная замена топ-менеджеров системы образования! Сердце педагогики вот-вот остановится. Пора срочно в реанимацию! А то скоро в морге окажемся.

Известный башкирский художник, один из основоположников перформанса как вида художественного творчества в Уфе Наиль Байбурин сегодня активно продвигает в жизнь еще один проект. Войлок — исконный башкирский материал, который в нашей республике производится с незапамятных времен, — он планирует сделать брендом Башкортостана.

Наиль Байбурин рассказывает:

— Недавно я открывал в Москве выставку. На вернисаже подошел ко мне депутат Госдумы и говорит: «Мне поручено керлинг развивать, не могли бы вы помочь в Башкирии команду собрать, а я вам все условия для занятий этим видом спорта создам». Керлинг — игру, которая в XVI веке в Шотландии родилась, сюда хотят привнести. Я не считаю, что это нормальное явление. Уверен, что привносить иностранное нужно, когда получили развитие национальные достояния. Почему я обратил внимание именно на войлок, хотя и у других народов он тоже есть? Но в той же Киргизии, Казахстане сильно развито тиснение по коже, ювелирные украшения из серебра — это лицо Татарстана. Что же касается войлока, то он и по сей день делается в ряде районов Башкирии, например, в Абзелиловском, и распространен в быту. Материал теплый, водоотталкивающий, за счет того, что в нем сохраняются частички животного жира. Войлок и сегодня актуален у сельских жителей, для которых производство войлока — это своего рода праздник, ритуал. Это до сих пор осталось на Южном Урале.

Войлок — плотный нетканый текстильный материал из валяной шерсти. Изготавливается обычно в виде полотнищ, которые имеют различную толщину, в зависимости от назначения. Единственный природный материал, из которого может быть изготовлен войлок, — это шерсть, причем лучше всего овечья. Шерстяные волокна имеют верхний чешуйчатый слой — кутикулу. Благодаря ему волокна могут сцепляться друг с другом под воздействием горячей воды и пара. На этом основан принцип войлоковаляния.

Наиль Байбурин отмечает, что его интерес к войлоку родом из детства.

— В деревню к бабушке я приезжал. Что есть вспомнить интересного, что след оставило от пребывания? В доме у нее стоял ящик, внутри которого зерно хранилось. На нем всегда толстый слой войлока лежал, и я на этом войлоке спал. И перины у бабушки были, но именно войлок мне запомнился как настоящая сущность. Войлок не только физически, но и духовно теплый материал, потому что за ним века.

Свою идею представления войлока как национального башкирского бренда Наиль Байбурин начал с организации выставки. В тандеме с деканом художественно-графического факультета Башкирского государственного педагогического университета имени Акмуллы Талгатом Масалимовым в одном из торгово-развлекательных комплексов столицы на днях они открыли эковыставку «Животворящий войлок». Здесь представлены работы студентов и выпускников худграфа БГПУ. Талгат Масалимов, будучи человеком, заинтересованным в развитии войлока, стал инициатором учебных симпозиумов. Когда наступает пора стрижки овец, студенты худграфа едут в Абзелиловский район, где изучают технику валяния, перенимают опыт башкирских мастеров.

— Когда в пространстве торгового комплекса возник этот войлок, у покупателей первый возглас был: «А это что? Какое чудо! Напоминает экодизайн — я в журнале такое видела», — продолжает Наиль Байбурин. — Народу этот продукт интересен, на него есть спрос, а значит, нужно активнее его вводить в современные реалии. Мои друзья владеют багетной мастерской — тонны египетского папируса в день оформляют в качестве сувенирной продукции. Неужели у нас нет ничего своего, уникального? Зачастую башкирская сувенирная продукция официальная, сделана из материалов не присущих нашей местности. По большому счету, я не видел еще оригинальный сувенир — все перепевы. Какие-то магниты с видами башкирской столицы, значки, расписанные в национальном колорите матрешки и прочее. Не замечал, чтобы иностранцы приобретали их с особой охотой. Все потому, что у этих сувениров нет загадки и энергетики. Но эти качества есть у войлока, который несет позитивное тепло.

В Башкирии много мастеров, которые занимаются войлоковалянием.Одни делают обувь — валенки и тапочки, другие создают художественные полотна, которые представляют собой произведения искусства. Войлок давно уже стал любимым материалом для тех, кто выбирает в качестве хобби хендмейд. Современные мастерицы создают миниатюрные игрушки и украшения из войлока.

— Я планирую развивать этот бренд в разных формах. Некоторых смущает, что войлок, будучи натуральным материалом, подвержен порчи моли, но его прежде можно обработать химическими составами, а затем взять под стекло. Войлок, оформленный таким образом, по моим представлениям, является своего рода верительной грамотой, развернутым свитком с посланием.

В качестве одного из применений войлока художник предлагает делать из этого материала абажуры для светильников. Сначала тонкий войлок пропитывается специальным составом. После высыхания материал становится жестким, но не теряет своей податливости, и тогда из него можно мастерить абажуры различной конфигурации. Когда лампа будет включена, то свет проявит узоры, которые образуют волокна. И этот эффект, по мнению Наиля Байбурина, будет новым словом в инсталляции.

— Я уверен, что на российском, а в дальнейшем и международном рынке наряду с такими продуктами, как башкирский мед, кумыс, нефть, обязательно должен появиться еще один бренд республики — башкирский войлок.

Если бы российская делегация летела в Великобританию одним самолетом, то забила бы самый большой лайнер под завязку: на сороковую международную книжную ярмарку, почетным гостем на которой выступала Россия, отправились из Москвы более пятидесяти писателей, несколько десятков издателей, политики, дипломаты, священники и деятели культуры. Интересно было бы представить такой аналог «философского парохода» в воздухе. Бизнес-классом летели бы, вероятно, глава президентской администрации Сергей Нарышкин (который в Лондоне всячески избегал публичности и под любым предлогом растворялся в толпе на приеме в российском посольстве), митрополит Илларион (он представлял читателям книгу патриарха), Михаил Швыдкой, отвечавший за культмассовый сектор, а также наиболее «топовые» авторы: Людмила Улицкая, Андрей Битов, Борис Акунин, Леонид Парфенов, Татьяна Устинова…

Такой лайнер, однако, в воздух так и не поднялся. Все добирались разными рейсами, и мы тщетно пытались разглядеть в салоне знакомые лица. Мы – это делегация молодых авторов от премии «Дебют»: Алиса Ганиева из Махачкалы, Паша Костин из Калининграда, Андрей Кузечкин из Нижнего Новгорода, Лёва Оборин из Москвы и уфимец, автор этих строк. По доброй советской традиции мы запаслись всем необходимым (разве что консервы не взяли) и даже монитор тащили с собой – плазменную панель, на которой демонстрировали впоследствии англоязычные ролики премии «Дебют» (с ней же потом меня не хотели выпускать на родину, так как она превышала допустимые габариты ручной клади). Помимо экрана, у нас был неподъемный чемодан с книгами, отпечатанными в рамках международной программы премии. Основным «экспортным продуктом», который мы везли показывать зарубежным издателям и критикам, была книга «Менделеев-рок» – сборник из двух больших повестей Павла Костина и Андрея Кузечкина (на русском обе выходили отдельными изданиями пять лет назад в «АСТ»), переведенных авторитетным английским специалистом Эндрю Бромфилдом. Мы рассчитывали, что эта книга заинтересует англичан, поскольку в ней рассказывается о рок-музыкантах из российской провинции, о паркуре, городском экстриме. Все это близко европейской публике.

Ярмарка проходила в огромном выставочном комплексе, и России отводился почти целый павильон. Первое, что мы увидели, втащив туда тот самый чемодан, это огромный баннер с портретом Юрия Гагарина, реющий под потолком. В Лондоне чтят память этого человека и помнят, как он приезжал на прием к королеве. 12 апреля в городе торжественно открывали памятник ему. А в российском павильоне в этот славный юбилейный день организовали прямую связь с экипажем Международной космической станции…

Обустроив свой стенд, мы дежурили на нем три дня, едва успевая раздавать издателям визитки и сигнальные экземпляры книг. Люди подходили самые разные, издатели со всего мира – от США до Ганы. В большинстве своем они очень мало знали о современной русской литературе, тем более – о молодых авторах. Дело в том, что всплеск интереса к нашей словесности, пришедшийся на годы перестройки, в 90-е сменился некоторым равнодушием, и можно назвать лишь двух авторов, более-менее читаемых на Западе: Виктора Пелевина и Бориса Акунина, да и то – за «современных классиков», как у нас, там их не держат. А современный издательский бизнес, да и не только он, всё больше ориентируется на английский как на язык международного общения (при том, что в США и Великобритании очень мало переводят чужую литературу по сравнению с Европой и Россией, ибо англоязычный мир весьма закрыт для иных культур). Поэтому появление качественных английских текстов молодых русских писателей всех очень заинтересовало. Посмотрим, принесет ли наша «миссионерская деятельность» успех. Думаю, что принесет.

Кроме того, за неделю в Лондоне у нас было шесть выступлений – как в рамках ярмарки, так и в различных организациях, связанных с культурным обменом (Британский совет, академия «Россика», английский Pushkin House), плюс одно в Кембридже. Люди приходили самые разные – и англичане, изучающие русский, и те, кто не знает по-русски ни слова (поэтому все встречи велись на английском), и студенты, и эмигранты. Вопросы тоже звучали разные. Как и ожидалось, некоторые гости были помешаны на политике. Когда я рассказал, например, что работаю в правовой газете (в «Версии Башкортостана», издаваемой  «Башинформом»), меня на голубом глазу спросили, кто убил Политковскую; в другой раз расспрашивали о специфике работы. Я поведал, что многие простые люди пишут о несправедливости, кто-то лишается квартир, кому-то не платят зарплату, мы вмешиваемся, изучаем судебные процессы… Так после встречи ко мне подходили и говорили: «Наверное, после такого смелого выступления у вас будут неприятности?» Видимо, предполагалось, что после такого меня сразу же в Шереметьево схватят представители КГБ.

Ну а в большинстве своем вопросы были вполне адекватны и доброжелательны. Жители Лондона и Кембриджа интересовались, о чем мы пишем, как живут писатели в России, как живет молодежь; насколько разнится жизнь в регионах, удаленных друг от друга на тысячи километров (европейцам интересно представить такие расстояния).

«Светская программа» включала в себя несколько официальных приемов – в российском посольстве и в Британском совете, где можно было запросто подойти-пообщаться с Леонидом Парфеновым или Людмилой Улицкой. Все было организовано по высшему разряду. Одну из писательниц даже укусил розовый фламинго (!) на лужайке, когда она протянула к нему руку. Ну, скажите, где еще можно быть укушенным розовым фламинго, как не в лондонской сказке?..

Весна пришла… А вместе с весной… нет, не грачи прилетели! Прилетели заботы и хлопоты к родителям выпускников, которые еще долго будут напоминать о себе в кошмарах…

Угадай, уважаемый читатель, «голубую» мечту чадолюбивых предков ненаглядных сыночка (доченьки)? То, ради чего деньги веером летят —    всезнайки-репетиторы,  подготовительные курсы при вузах, самые последние издания сборников ЕГЭ.

Да, вы правы! Именно так. Чтоб все, как у людей! А мой-то (моя) в универе… Сколько отдали? Да вы что?! Какие деньги?  Для ребенка ничего не жалко… Пускай… Учится… Мы-то горбом зарабатывали! Пускай хоть они… Как люди…

И они как люди… Учатся или покупают, кто во что горазд. Год проходит за годом. Вот и заветный диплом на руках. Новоиспеченный специалист пускается в плавание по беспокойному морю радужных перспектив и горьких разочарований. То, что называется работой, вернее ее поиском.

Беда в том, что ожидания молодого специалиста и возможности предприятия (организации), в большинстве своем,  ничего общего между собой не имеют. Нескромная зарплата, кабинет, служебное авто, личный референт — все должно быть красиво и достойно! А в наличии — новенькая спецовка, каска, скромная зарплата и много-много свежего воздуха для технаря и мало свежего воздуха и дресс-код для менеджера. Что их объединяет? Скромная зарплата и еще более скромная должность…

Такая вот дилемма — буду работать, но не за такие деньги, с одной стороны, и будем платить, но совесть иметь надо… с другой. Этакая борьба противоположностей. Молодой специалист и работодатель по разную сторону баррикад.

Вот и едет вчерашний выпускник в Италию на виноградники, либо на худой конец консультантом в бутик, а сотни тысяч рублей,  потраченных государством на обучение его как специалиста, остаются неприятным воспоминанием  разве что для  отдела статистики в Министерстве образования.

Не пора ли государству  прекратить перетягивание каната? Чтобы оправдать уже потраченные сотни тысяч, может, платить что-то вроде стипендии и по месту работы? Сейчас это большей частью инициатива предприятия. Государство включило механизм выплаты стипендий для специалистов оборонно-промышленного комплекса, но ведь тысяча стипендий для ВПК — это капля в море в масштабах страны. Это касается не только выпускников вузов, но и НПО и СПО.

Скупой платит дважды… Недооценивая серьезность проблемы сегодня, завтра государство получит… а вернее не получит настоящего профессионала, которой предпочтет торговать штанами…