Если бы российская делегация летела в Великобританию одним самолетом, то забила бы самый большой лайнер под завязку: на сороковую международную книжную ярмарку, почетным гостем на которой выступала Россия, отправились из Москвы более пятидесяти писателей, несколько десятков издателей, политики, дипломаты, священники и деятели культуры. Интересно было бы представить такой аналог «философского парохода» в воздухе. Бизнес-классом летели бы, вероятно, глава президентской администрации Сергей Нарышкин (который в Лондоне всячески избегал публичности и под любым предлогом растворялся в толпе на приеме в российском посольстве), митрополит Илларион (он представлял читателям книгу патриарха), Михаил Швыдкой, отвечавший за культмассовый сектор, а также наиболее «топовые» авторы: Людмила Улицкая, Андрей Битов, Борис Акунин, Леонид Парфенов, Татьяна Устинова…

Такой лайнер, однако, в воздух так и не поднялся. Все добирались разными рейсами, и мы тщетно пытались разглядеть в салоне знакомые лица. Мы – это делегация молодых авторов от премии «Дебют»: Алиса Ганиева из Махачкалы, Паша Костин из Калининграда, Андрей Кузечкин из Нижнего Новгорода, Лёва Оборин из Москвы и уфимец, автор этих строк. По доброй советской традиции мы запаслись всем необходимым (разве что консервы не взяли) и даже монитор тащили с собой – плазменную панель, на которой демонстрировали впоследствии англоязычные ролики премии «Дебют» (с ней же потом меня не хотели выпускать на родину, так как она превышала допустимые габариты ручной клади). Помимо экрана, у нас был неподъемный чемодан с книгами, отпечатанными в рамках международной программы премии. Основным «экспортным продуктом», который мы везли показывать зарубежным издателям и критикам, была книга «Менделеев-рок» – сборник из двух больших повестей Павла Костина и Андрея Кузечкина (на русском обе выходили отдельными изданиями пять лет назад в «АСТ»), переведенных авторитетным английским специалистом Эндрю Бромфилдом. Мы рассчитывали, что эта книга заинтересует англичан, поскольку в ней рассказывается о рок-музыкантах из российской провинции, о паркуре, городском экстриме. Все это близко европейской публике.

Ярмарка проходила в огромном выставочном комплексе, и России отводился почти целый павильон. Первое, что мы увидели, втащив туда тот самый чемодан, это огромный баннер с портретом Юрия Гагарина, реющий под потолком. В Лондоне чтят память этого человека и помнят, как он приезжал на прием к королеве. 12 апреля в городе торжественно открывали памятник ему. А в российском павильоне в этот славный юбилейный день организовали прямую связь с экипажем Международной космической станции…

Обустроив свой стенд, мы дежурили на нем три дня, едва успевая раздавать издателям визитки и сигнальные экземпляры книг. Люди подходили самые разные, издатели со всего мира – от США до Ганы. В большинстве своем они очень мало знали о современной русской литературе, тем более – о молодых авторах. Дело в том, что всплеск интереса к нашей словесности, пришедшийся на годы перестройки, в 90-е сменился некоторым равнодушием, и можно назвать лишь двух авторов, более-менее читаемых на Западе: Виктора Пелевина и Бориса Акунина, да и то – за «современных классиков», как у нас, там их не держат. А современный издательский бизнес, да и не только он, всё больше ориентируется на английский как на язык международного общения (при том, что в США и Великобритании очень мало переводят чужую литературу по сравнению с Европой и Россией, ибо англоязычный мир весьма закрыт для иных культур). Поэтому появление качественных английских текстов молодых русских писателей всех очень заинтересовало. Посмотрим, принесет ли наша «миссионерская деятельность» успех. Думаю, что принесет.

Кроме того, за неделю в Лондоне у нас было шесть выступлений – как в рамках ярмарки, так и в различных организациях, связанных с культурным обменом (Британский совет, академия «Россика», английский Pushkin House), плюс одно в Кембридже. Люди приходили самые разные – и англичане, изучающие русский, и те, кто не знает по-русски ни слова (поэтому все встречи велись на английском), и студенты, и эмигранты. Вопросы тоже звучали разные. Как и ожидалось, некоторые гости были помешаны на политике. Когда я рассказал, например, что работаю в правовой газете (в «Версии Башкортостана», издаваемой  «Башинформом»), меня на голубом глазу спросили, кто убил Политковскую; в другой раз расспрашивали о специфике работы. Я поведал, что многие простые люди пишут о несправедливости, кто-то лишается квартир, кому-то не платят зарплату, мы вмешиваемся, изучаем судебные процессы… Так после встречи ко мне подходили и говорили: «Наверное, после такого смелого выступления у вас будут неприятности?» Видимо, предполагалось, что после такого меня сразу же в Шереметьево схватят представители КГБ.

Ну а в большинстве своем вопросы были вполне адекватны и доброжелательны. Жители Лондона и Кембриджа интересовались, о чем мы пишем, как живут писатели в России, как живет молодежь; насколько разнится жизнь в регионах, удаленных друг от друга на тысячи километров (европейцам интересно представить такие расстояния).

«Светская программа» включала в себя несколько официальных приемов – в российском посольстве и в Британском совете, где можно было запросто подойти-пообщаться с Леонидом Парфеновым или Людмилой Улицкой. Все было организовано по высшему разряду. Одну из писательниц даже укусил розовый фламинго (!) на лужайке, когда она протянула к нему руку. Ну, скажите, где еще можно быть укушенным розовым фламинго, как не в лондонской сказке?..